Ахметка

Название публикации: Ахметка
Газета: Пермская земская неделя
Дата: 25.12.1914.
Номер выпуска: 51 52.
Страница(ы): 10, 11, 12
Автор: Ф. Шипулинский.
Тематический блок: Первая мировая война.
Тема: Причина, военные события, этапы и итоги Гражданской войны.
Рубрика как указано в источнике: .
Тип публикации: Художественно-публицистические публикации.
Персоналии: Наполеон.
Топонимы: Львов, Москва, Севастополь.
Ключевые слова: военные действия, военные эпизоды, на фронте, сражение.

Текст публикации

АХМЕТКА.

(Разсказъ раненаго прапорщика).

— Лежа 8дѣсь, на этой чистенькой больничной койкѣ,— началъ привезенный въ Москву раненый прапорщикъ,—я не пе­рестаю думать о нихъ, о своихъ олдатахъ, и стыдно признаться, но я увѣренъ, чго встрѣча съ родными, которыхъ я уже выпи­салъ въ Москву, не заставитъ меня вабыть о своемъ взводѣ. Я готовъ самымъ строгимъ образомъ исполнять всѣ предписанія врача только для того, чтобы поскорѣе опять быть вмѣстѣ съ ними.

Когда я впервые увидѣлъ ихъ, я съ любопытствомъ на­чалъ разсматривать этихъ людей, съ которыми мнѣ суждено бу­детъ жить и, быть можетъ, вмѣстѣ умереть, судьба которыхъ въ значительной степени будетъ въ моихъ рукахъ.

Онн тоже, замѣтно было, разсматривали меня, и неулови­мо, ничѣмъ не нарушая команды «смирно»!, всекаки ухитрялись бесѣдовать въ строю между собою и дѣлиться впечатлѣніями о своемъ новомъ взводномъ.

И странное дѣло, этн добродушныя лица съ широко рас­крытыми глазами сразу показались мнѣ какими то близкими, дорогими, родными. И потомъ это первое впечатлѣніе не переста­вало усиливаться. Я участвовалъ и въ китайскомъ походѣ, и въ японской войнѣ—и никогда мвѣ не приходилось видѣть такого отношенія со стороны солдатъ къ свовмъ офицерамъ. Эго отно­шеніе напоминало преданія Севастополя, когда солдаты называли своего начальника отцомъ, а генералы солдатъ своими «благодѣ­телями».

Вообще, солдатъ у насъ теперь такой, какого не было раньше. Эго—не сѣрое «пушечное мясо» Наполеона. Это—разум­ныя, сознательныя единицы, способныя соображать, оріентиро­ваться, проявлять иниціативу (починъ).

Даже во внѣшнемъ складѣ ихъ вамѣтна большая перемѣна, и, когда приходилось слышать, какъ солдатики окликали какого- нибудь рядового друюй части: «Эй, товарищъ!» и вмѣсто «ты» обращались къ нему съ изысканнымъ «вы», чувствовалось, что они прошли школу, какой не могъ бы дать никакой «нѣмецкій учіте ь».

Среди нихъ мое особенное вниманіе обратилъ на себя пра вый фланговый съ широкимъ скуластымъ лицомъ, расплывшимся при видѣ мевя въ радостную улыбку, словно онъ давно уже зналъ меня, былъ мовмъ другомъ, и невѣсть, какъ обрадовался, встрѣтивъ меня.

Но дружбѣ втой суждено было только начаться.

Это былъ татаринъ Аіметка, который, несмотря на то, что былъ неграмотнымъ, скоро началъ пользоваться у насъ въ взво­дѣ большимъ авторитетомъ, такъ какъ онъ не такъ давно срав­нительно былъ въ персидскомъ походѣ, и всѣ меленькія хит­рости въ пути, чтобы избѣжать лишней усталости, и въ сра­женіи, чтобы не тратить даромъ зарядовъ, были ему хорошо иввѣстны.

Даже мвѣ онъ часто подавалъ совѣты, которымъ мнѣ не­вольно приходилось слѣдовать, признавая ихъ справедливыми, и ва которые я ему былъ очень благодаренъ. При этомъ онъ, успѣвъ ужъ отвыкнуть отъ дисциплины, часто, по разсѣянности, называлъ меня просто «бариномъ».

Когда намъ пришлось почти двое сутокъ идти по болоту, и я, не рискуя разуться, какъ дѣлали порой солдаты, просту­дился, онъ первый замѣтилъ, чго я эаболѣлъ въ походѣ:

—  Вида, баринъ!—шепнулъ онъ мнѣ,—тебѣ лихорадка.

Во время перестрѣлки онъ почти всегда первый замѣчалъ выглядывающаго изъ за пригорка непріятеля, прежде, чѣмъ я могъ разглядѣть его въ евсемъ пенсне съ плохо протертыми стеклами, и давалъ мнѣ инструкцію:

— Нѣмецъ голова паказалъ. Прикажи, Саринъ: плы!

Эга комавда «плы»! была ему особенно дорога, и онъ ста­рался не пропустить для еся исполненія ни одного удобнаго случая.

Къ довершенію всего я засталъ равъ его надъ леж&щимъ у меня планомъ мѣстности съ группою другихъ, грамотныхъ сол­датъ. Они читали ему названія и указывали, гдѣ находятся хол­мы, гдѣ лѣсокъ, а онъ толк вс д лалъ имъ объясненія относи­ тельно дальнѣйшей тактики всей дивизіи, и соображенія его были почти безошибочны.

Во время бивуаковъ я узналъ, что Ахметка послѣ службы былъ извозчикомъ: «кавалэрыя», какъ шутилъ онъ, и недавно женился.

Мысль о молодой женѣ и о томъ, что она теперь, быть можетъ, испытываетъ нужду, была единственнымъ, что могло вывести его изъ спокойно веселаго настроенія, привести его въ уныніе, даже озлобленіе. II онъ простить не могъ виновнику страданій своей ж^ны—нѣмцу.

— Увижу, баринъ, нэмца, разсержусь! предупреж­далъ онъ.

Когда неп{ іятельскій огонь работалъ особенно усиленно, и надъ нашими головами свистѣли ядра, онъ чесалъ затылокъ, причмокивалъ губами, качалъ головой и ворчалъ:

— У ухъ! разсержусь!

II разъ случай представился ему «разсердиться».

Пошелъ онъ въ лѣсокъ собирать валежникъ для котла. Отдѣлился оть своихъ и натолкнулся на спрягавшагося въ кус­тахъ австрійскаго развѣдчика. У того въ рукахъ была винтозка. Ахметка шелъ съ голыми руками, но, увидѣвъ врага такъ близ­ко, онъ «разсердился», и прежде, чѣмъ тотъ успѣлъ опомнить­ся, кинулся на него, повалилъ и началъ изо всѣхъ силъ тузить его кулаками.—Будешь намъ воевать?. Ага!.. Будвшь намь во­евать!—приговаривалъ онъ, переводя дыханіе.

Кле еле австрійцу удалось вырваться и пуститься бѣжать къ спрятавшейся вблизи своей засадѣ, осгавивъ въ рукахъ Ах метки свою винтовку, изъ которой тотъ даже попытался пустить ему въ догонку нѣсколько пуль, но уставшія руки, видима, не могли сразу пріобрѣсти желаемую твердость, и выстрѣлы были безрезультатны.

Вернувшись со своимъ трофеемъ побѣды, Ахметка пока­залъ смѣющимся солдатикамъ свой огромный кулачище и по­яснилъ:

— Б мбомъ билъ!

* , *

Намъ съ Ахметкі й пришлось вмѣстѣ получить и боевое крещеніе. Два дня шли мы по болотистой мѣстности, подъ паля­щимъ солнцемъ, ежеминутно наталкиваясь на непріятельскія за­сады, на каждомъ шагу приходилось вступать въ сраженія и гнать передъ собой непріятеля. Эта послѣдняя работа, къ слову сказать, была не особенно трудной. Могу увѣрить васъ, что слу­хи о той готовности, съ какой австрійцы бросаютъ оружіе, обра­щаются въ бѣгство и сдаются въ плѣнъ, отнюдь не пре­увеличены.

Тяжелѣе гораздо были трудности самаго похода по боло­тамъ, жара, необходимость часто питаться только «щами», со­стоящими изъ воды и небольшого количества капусты, чаемъ, завареннымъ иногда, ради сбереженія времени, этими же самы­ми щами.

Къ концу третьяго доя пути мы натолкнулись на значи­тельно превосходящій насъ количествомъ отрядъ непріятеля. Мы догадались, чго это былъ передовой отрядъ тѣхъ самыхъ непрі­ятельскихъ силъ, которыя наша дивизія должна была остано­вить и помѣшать имъ отрѣзать отъ насъ наша части, уже продви­нувшіяся впередъ по направленію къ Львову. Надо было ждать подкрѣпленія, которое могло прійти только къ утру.

Намъ приказано было остановиться, и, выставивъ дозорную цѣпь, отдохнуть.

Ночью до нашего слуха донесся гроходъ колесъ, ржаніе лошадей, топотъ передвигающихся войскъ.

Я направился къ группѣ штабъ-офицеровъ, тоже встрево­женныхъ этимъ шумомъ и соображавшихъ, что онъ можетъ зна­меновать, такъ какъ не было видно, чтобы непріятель перехо­дилъ въ наступленіе; рѣшено было, что онъ снимается и отхо­дитъ на заднія позиціи.

Вернувшись къ своему взводу, я подѣлился этими сообра­женіями съ солдатами, съ нетерпѣніемъ ожидавшими моего воз­вращенія. Только на Ахметку это извѣстіе не произвело успока­ивающаго дѣйствія. Онъ нахмурилъ свои тонкія брови и озабо­ченно покачалъ головой.

— Пэтъ, барипъ, не туды, суды идетъ!— замѣтилъ онъ.

ІІ дѣйствительно, его тонкій слухъ не обманулъ его. На утро, съ первыми отблесками вари, мы замѣтили, что австрійцы не тронулись съ мѣста, и что къ нимъ подпили большія под­крѣпленія нѣмцевъ съ артиллеріей.

Прежде, чѣмъ мы успѣли разобраться въ создавшемся по­ложеніи, на насъ посыпались градомъ шрапнели.

Отступать было поздно. Дождавш сь п<‘дъ убійственнымъ огнемъ подкрѣпленія, ударившаго на враювъ съ фланга, мы пе­решли въ атаку.

Сплошною массою двинулись мы впередъ. Слышно было, что передовые ряды уже перешли въ рукопашную, что линія не пріятеля стала подаваться.

Скоро и мнѣ съ моимъ взводомъ приходилось перейти на линію боя. Въ это время гдѣ-то вблизи меня раздался трескъ, что-то съ силою ударило меня въ ногу, и я лишился соз­нанія.

Пролежалъ я такъ, вѣроятно, недолго. Когда очнулся, я увидѣлъ, что лежу далеко позади ншихъ войскъ, и вижу только ихъ тылъ въ разстояніи в°р:тъ двухъ впереди, напирающихъ на противника подъ непрекращающимся огнемъ австрійской артил­леріи.

Нога мучительно ныла и горѣла, словно съ нея была сод­рана кожа. Губы запеклись отъ жара. Несмотря на невыноси­мо палящее солнце, въ тѣлѣ чувствовался ознибъ. Съ трудомъ поднялся я и почувствовалъ, что могу еще кое-какъ идти, но бѣжать, чтобы догнать своихъ, былъ уже не въ силахъ.

Мимо меня на неосѣдланной лошади проскакалъ пѣхотный шгабсъ капитанъ. Одъ какимъ-то образомъ отсталъ, и теперь, схва­тивъ первую попавшуюся л нпдь,’догонялъ свою часть На-лету онъ успѣлъ разспросить меня относительно того, гдѣ можетъ теперь находиться его часть, и направился въ указанномъ мною на­правленіи. Я слѣдилъ за нимъ и видѣлъ, какъ ему приходилось гнать коня по полянѣ, подвергающейся особенно сильному об­стрѣлу непріятельскихъ снарядовъ, какъ онъ вдругъ взмахнулъ обѣими руками, качнулся назадъ и сразу свдлился лицомъ внизъ на землю съ лошади, которая пробѣжала еще немного и стала.

Я снова легъ. Въ это время вниманіе мое было обращено въ другую сторону. У насъ на правомъ флангѣ слышны были крика ликованія, и лѣвый флангъ непріятеля, видно было обра­тился въ безпорядочное бѣгство. Тогда изъ пограничной дере­вушки, расположенной въ сторонѣ, выбѣжало нѣсколько человѣкъ австрійцевъ съ офицеромъ во главѣ и пустились вдогонку за своими.

Вдругъ въ двухъ шагахъ отъ меня раздался ружейный выстрѣлъ, потомъ другой, третій. Австрійскій офицеръ упалъ, будто снолкнулся. Упалъ одинъ ивъ солдатъ. Остальные скрылись въ небольшой рощицѣ, протянувшейся къ запцу отъ де­ревушки.

Я оглянулся и увидѣлъ почти рядомъ съ собой вырисовы­вающуюся изъ лощинки голову Ахметки. Въ рукахъ у него была винтовка.

Я откликнулъ его, и онъ подползъ ко мнѣ. Оказалось, что у него осколкомъ снаряда вырванъ кусокъ мяса на ногѣ, и онъ также былъ въ безпамятствѣ.

Но уже успѣлъ прійти въ себя и съ ловкостью опытнаго вояки обрѣзалъ по колѣно штаны на раненой ногѣ, кальсоны, и обрѣзками ихъ забинтовалъ самъ себѣ рану.

Больше раненыхъ вокругъ насъ не было. Были только убитые.

Устроивъ маленькій военный совѣтъ, мы признали, что ни онъ, ни я, не можемъ идти за своими. Но оставаться на полѣ было нелѣпо. И мы рѣшили собрать всѣ силы, чтобы пробраться въ деревушку, изъ которой только чго выбѣжали подстрѣлен­ные Ахметкой австрійцы.

Подобравъ валявшуюся винтовку убитаго и опираясь на нее, какъ на посохъ, я пошелъ вмѣстѣ съ Ахметкой къ деревнѣ. Какъ нищіе-калѣки, тащились мы, прихрамывая, еле передвигая больныя ноги, изнемогая оть жажды и жары.

Въ д^зреввѣ было пусто. Не зная, можно было угадать, что здѣсь побывали австрійцы. Двери въ хатахь были настежь, и ни въ одной нельзя было найти ни соринки хлѣба, ни огурца. Про­визія, это—трофей, который особенно охотно уносятъ австрійцы.

Въ самомъ концѣ деревни тонкій слухъ Ахметки уловилъ нѣчто, похожее на стопъ. Направившись туда, откуда этотъ стонъ доносился, мы дѣйствительно нашли старуху, сидящую на заваленкѣ избы съ руками на колѣняхъ, съ глазами, обращенными къ небу, шептавшую блѣдными губами молитву, напоминающую стонъ умирающаго.

Она говорила только по-польски, а мы съ Ахметкой совер­шенно не владѣли этимъ языкомъ. Но все-таки съ помощью об­щеславянскихъ корней намъ удалось узнать, что австрійцы на­грянули на деревню внезапно. Всѣ разбѣжались, позабывъ о ста­рухѣ, которая изъ страха или изъ хитрости притаилась гдѣ то подъ овиномъ и осталась незамѣченной врагами. Вылѣзла она изъ своего пристанища, пробывъ тамъ двое сутокъ безъ пищи и воды, только тогда, когда убѣдилась что непріятель ушелъ.

Накормить старуху и у насъ было нечѣмъ. Но она, ро­дившаяся въ этой мѣстности и прожавшая въ ней всю свою жизнь, могла сыграть для насъ роль «бойскоута» и указать намъ, куда слѣдуетъ идти, и гдѣ есть надежда найти ка­заковъ.

Къ сожалѣнію, она оказалась еще слабѣе насъ, раненыхъ, и мы вынуждены были взять ее съ двухъ сторонъ подъ руки и такимъ обравомъ двинуться въ указанномъ ею направленіи.

Она не ошиблась, и приблизительно черезъ часъ пути, успѣвъ освѣжиться водой изъ какой то мелководной рѣченки, мы увидѣли впереди себя группу казаковъ на коняхъ.

Меня смутило только, что на нихъ всѣхъ были бѣлые рей­тузы, плотно облегавшіе ноги, какъ у кавалеристовъ. Ужъ не натолкнулись ли мы на австрійскую кавалерію въ какой то, еще невиданной мною формѣ Я подѣлился своими опасеніями съ Ах­меткой.

Но онъ только засмѣялся въ отвѣтъ:

— Нэма рейтузы, штаны снималъ,—пояснилъ онъ.

II дѣйствительно, оказалось, что казаки наши чувствовали себя здѣсь на вовнѣ, какъ дома, въ собственномъ куренѣ, и въ виду невыносимой сорокаградусной жары поснимали съ себя гсѳ, кромѣ рубахъ, тужурокъ, винтовокъ и пикъ. Въ этомъ облаченіи они чувствовали себя очень легко, и нерѣдко въ такомъ видѣ бросались въ атаку, наводя ужасъ на обезсиленныхъ жарою враговъ.

Настроеніе наше замѣтно измѣнилось, и Ахметка не пере­ставалъ подтрунивать надъ нашей дамой, безпрестанно вздраги­вающей при каждомъ звукѣ отдаленнаго залпа или свиста проле­тавшихъ порой надъ нами ядеръ. Его веселость заразила и меня. II я тоже пошутилъ надъ старушкой:

— Погибнемъ мы, бабушка, во цвѣтѣ лѣтъ!

Это выраженіе Ахметка слыхалъ, невидимому, въ первый равъ. Оно ему очень понравилось, и онъ положительно заливался, повторяя:

— Пргиалъ, бабушка, цвѣтѣ лѣтъ!

При видѣ нашихъ смѣющихся лицъ старушка въ ковцѣ— концовъ не выдержала и тоже залилась мелкимъ чуть слышнымъ старческимъ смѣхомъ.

Представьте себѣ изумленіе казаковъ, когда они увидѣли предъ собой такую картину. По дорогѣ, покрытою пылью, обливаясь потомъ, идутъ, хромая, офицеръ и солдатъ и ведутъ подъ руки съ двуіъ сторонъ старушку. И всѣ трое неудержимо смѣются.

Неудивительно, что и казаки, окруживъ насъ, долго не могли прійти въ себя отъ смѣха прежде, чѣмъ начали распраши- вать насъ, кто мы и откуда.

ІІхъ полкъ, расположенный въ ближайшей дрреввѣ, высту­палъ въ походъ, командиръ былъ очень благодаренъ намъ за доставленныя ему свѣдѣнія о состояніи дороги, по которой ему придется идти.

Старушку мы оставили въ избѣ у еврея, накормившаго насъ яйцами и—верхъ роскоши—курицей, которою, за отсут­ствіемъ покупателей, мѣстные жители лакомятся не только въ субботу, но и въ будни.

Достали гдѣ-то телѣгу и отправили насъ съ Ахметкой въ ближайшій лаоареіъ, изъ котораго меня эвакуировали въ Москву, а Ахметку въ какой то провинціальный городъ.

Разставаясь со мной, Ахметка долго цѣловалъ меня въ руку, въ губы, въ голову, ласково гладилъ меня по плечу, че­му-то улыбался дѣтски, счастливо и просилъ, чтобы я написалъ ему, гдѣ буду находиться, какъ буду себя чувствовать и когда отправляюсь снова въ армію.

Въ лазаретѣ врачъ по секрету предупредилъ меня, что Ахметкѣ, вѣроятно, придется ампутировать раненую ногу.

Ѳ. Шипулинекій-

Просмотр номера, в котором размещена публикация

PDF-версия создана в Лаборатории исторической и политической информатики ПГНИУ на основе оригинала, хранящегося в ГУК “Пермский краевой музей”, в рамках проекта РГНФ № 14-11-59003