Название публикации: Под тучами свинцового града
Газета: Пермская земская неделя
Дата: 09.10.1914.
Номер выпуска: 41.
Страница(ы): 4, 5, 6, 7, 8, 9
Автор: У. Р..
Тематический блок: Первая мировая война.
Тема: Причина, военные события, этапы и итоги Гражданской войны.
Рубрика как указано в источнике: .
Тип публикации: Художественно-публицистические публикации.
Персоналии: вестовой Франко, капитан Ф-в, поэт С. К..
Топонимы: Восточная Пруссия, Германия, Пилькаллен.
Ключевые слова: восточный фронт, сражение.
Текст публикации
Подъ тучами свинцоваго града.
(Изъ письма офицера).
Поэтъ С. К., находящійся въ дѣйствующей арміи, въ подробныхъ письмахъ св,ей женѣ, полученныхъ въ первыхъ числахъ сентября, даетъ нѣсколько эни80довъ боевой жизни нашихъ войскъ на германскомъ театрѣ воины.
…сПаша задача была исполнена. Небольшими сравнительно силами, эайдя въ самую глубину Восточной Пруссіи, мы отвлекли на себя массы непріятельскихъ втйскъ съ другого театра войны и теперь должны были отходить, чтобы не попасть въ капканъ.
Въ одинъ ясный, теплый вечеръ мы собирались ложиться съ мыслью о томъ, чтз завтра мы начнемъ шіурмъ укрѣпленныхъ непріятельскихъ позицій, когда пришелъ приказъ отступить и вмѣстѣ извѣстіе, что передъ нашимъ войскомъ вмѣсто равнаго по числу врага стоитъ еще цѣлый рядъ новыхъ корпусовъ, прибывшихъ съ французской границы.
Семь дней отступали мы передъ во много разъ сильнѣйшимъ непріятелемъ, и эти семь дней останутся памятными мнѣ навсегда.
Словно малый корабль, затеуянный въ веобозрпмзети моря, шелъ нашъ отр. дъ ночью и дьеиъ въ полномъ порядкѣ съ обозами впереди, среди враждебной страны, [перемогая усталость и линь нія. На десяти минутныхъ привалахъ, на двухчасовыхъ ночлегахъ люди валились на землю и спали какъ убитые, не въ силахъ думать о ѣдѣ. Всадники спали на коняхъ, аріиллеристы на передкахъ и зарядныхъ ящикахъ, но каждый понималъ, что надо было идти. П всѣ мы энали, что справа и слѣва, сзади и спереди, изъ каждаго куста, изъ каждой лѣсной опушки стережетъ насъ смерть.
Не было страха смерти, былъ только страхь доставить многочисленному враіу удовольствіе равдавить насъ. II какъ всѣ движенія нъмцевъ сводились къ одной цѣли—обойти и окружить насъ, такъ всѣ наши помыслы и желанія слились въ одно напряженное усиліе, въ одну повелительную мысль—пробиться и уйти, не доставивъ имъ слишкомъ легкой побѣды. Ыы были готовы, если отступленіе Судетъ отрѣзано, дорого продать свою жизнь, но было еще важнѣй сохранить семнадцать тысячъ жизней для родины, чтобы отдать ихъ ей въ болѣе нужную минуту.
Мы были одиноки, и злоба окружала на ъ Она дышала въ глазахъ встрѣчавшихся жителей нѣмецкихъ селеній, она сквозила въ ихъ злорадныхъ улыбкахъ и слишкомъ поспѣшныхъ поклонахъ. Днемъ—поклоны, а ночью—стрѣльба въ ра8ъѣвды и пылающіе дома, поджигаемые нѣмцами, чтобъ обозначить нашъ путь.
О, эти лунныя ночи! По гладкому, какъ столъ, германскому шоссе въ суровомъ безмолвіи тянутся войска. Ни слова, ни возгласа. Только мѣрный стукъ колесъ и глухое погромыхиваніе тяжко катящихся орудій. Вѣтеръ жутко шумитъ въ листвѣ выспкихъ старыхъ деревьевъ, двумя рядами окаймляющихъ дорогу. Вѣгви качаются, и лунные облики испуганно мечутся внизу. Вокругъ стелются невѣдомые шорохи и шелесты. Какъ будто духи разгнѣванной нашимъ вторженіемъ чуждой стихіи дрожатъ закипающей яростью и тянутъ къ намъ изъ бѣлаго луннаго тумана свои везримыя руки. Мы одни. Кругомъ насъ—бѣлый прозрачный туманъ, бѣлое мертвое зыблющееся море.
На третій день непріятель, шедшій на перерѣзъ, настигъ насъ подъ деревней К., выйдя намъ въ правый флангъ, и намъ пришлось принять аріергардный бой.
Около двухъ часовъ дня, когда, исполняя данное Маѣ порученіе, я въѣхалъ въ небольшую деревню за 1х/2 версты до К., меня охватила атмосфера преддверія боя. Столпившіяся вереницы повозокъ, сумрачно и стройно уходящая пѣхота, быстро улетающія куда то впередъ сотни казаковъ съ наклоненными пиками, вѣтеръ, вздымающій бѣлую пыль, тревожныя лица скачущихъ ординарцевъ и надъ всѣмъ этимъ висятъ глухіе удары пушечной канонады тамъ, впереди, за К, гдѣ на ярко зеленомъ фонѣ бѣлѣютъ какія то зданія
Начальникъ отряда былъ уже въ К Я поскакалъ туда съ коннымъ ордЕнірцемъ доложить, что данное мнѣ приказаніе исполнено. Полторы версты по открытому шоссе, и я въ К.
Красивое селеніе на двухъ холмахъ. Дома утопаютъ въ садахъ. На одномъ изъ холмовъ бѣлый господской домъ съ обширнымъ паркомъ. Черезъ оба холма главная улица. Между холмами внизу ручей съ мостомъ и ва нимъ небольшая площадь. Огъ нея ивъ деревни уходитъ шоссе. За нимъ впереди деревни идетъ бой.
Проѣзжая черезъ опустѣвшій паркъ, я увидѣлъ [на измя томъ копытами гравіи дорожки сломанное серсо (кольца для дѣтской игры) и большой голубой резиновый мячъ.
Два дня назадъ, когда дѣти играли въ паркѣ и тихо позванивали на закатѣ колокольчики бредущихъ къ дому коровъ, энала ли ты, мирная нѣмецкая деревня, съ поцѣлуйнымъ именемъ, что скоро твои зеленѣющіе сады, твои тихія поля будутъ вспаханы взрывами тяжелыхъ снарядовъ и опустошительный смерчъ опалитъ тебя багровымъ дымомъ и дыханіемъ летящаго свинца.
Цѣлый день богъ войны пламенѣлъ яростно надъ К. и его окрестностью. Весь этотъ безпощадный день стоитъ въ моей памяти, какъ живой. Большую часть того, что было, видѣлъ я самъ, подробности знаю отъ очевидцевъ и участниковъ.
Около трехъ часовъ дня въ деревню влетѣлъ огромный открытый автомсбидь съ начальникомъ дивизіи,—сѣдымъ, но бодрымъ генераломъ. Въ теченіе часа онъ объѣзжалъ наши позиціи, подъ сильнымъ шрапнельнымъ огнемъ, останавливаясь возлѣ передовыхъ частей и благодаря солдатъ за честную службу. Въ группѣ стоявшихъ у штаба офицеровъ мнѣ пришлось слышать выраженія неудовольства по поводу того, что начальникъ части рискуетъ жизнью, бравируя опасностью, какъ молодой офицеръ, только что выпущенный изъ полка.
Въ четыре часа дня нашъ полковникъ, командиръ артиллерійской бригады, поѣхалъ осмотрѣть работу нашихъ батарей, уже съ полудня громившихъ непріятеля. Съ нимъ отправились трое,— я, его адъютантъ и еще одинъ офицеръ. Выбравшись изъ деревни, мы быстро проѣхали по обстрѣливаемому шоссе и, свернувъ въ сторону, оказались на обширномъ низменномъ полѣ, гдѣ стояли резервные, зарядные ящики нашихъ батарей. Въ вто время надъ резервами стали рваться непріятельскія шрапнели.
Еще нѣсколько минутъ, и стройные ряды зарядныхъ ящиковъ подъ отчетливую команду, мѣрнымъ шагомъ выѣхали на позицію. Оттуда, несмотря на огонь, они уже не тронулись до конца боя. Между тѣмъ недалеко впереди неумолкаемо грохотали наши батареи. Вся тяжесть непріятельскаго огня легла изъ нихъ на первую. Надъ ней взвивались облака дыма и полыхали огни отъ разрывовъ непріятельскихъ снарядовъ. Глядя со стороны, было видно, какъ на небольшой квадратъ земли стремится съ неба какъ бы гусгой рой огромныхъ огненныхъ пчелъ, и было странно думать, что на этомъ кускѣ вемли можетъ остаться какое нибудь живое существо.
Командиръ батареи капитанъ Ф—въ былъ сбоку отъ нея на небольшомъ кладбищѣ, гдѣ стоялъ одинокій красный домикъ. Тамъ находился наблюдательный пунктъ, и оттуда командиръ управлялъ стрѣльбой. Тамъ же былъ командиръ дивизіона, руководившій стрѣльбой всѣхъ трехъ нашихъ батарей.
Бой пришлось принять въ той обстановкѣ, въ Еакой засталъ насъ непріятельскій огонь, и ни о какихъ окопахъ и особыхъ прикрытіяхъ думать было некогда. Вскорѣ послѣ начала боя, часа черезъ два, капитанъ Ф—въ былъ раненъ пулей въ грудь на вылетъ.
Додерживаемый солдатами, полуумирающій, высокимъ напряженіемъ воли онъ продолжалъ дѣлать наблюденія и отдавать команду въ теченіе 15 минутъ. видной нашимъ’ стороны, донесъ, что на его глазахъ непріятельскіе эскадроны превратились въ безформенную груду людей и лошадей.
II іъ лѣса двигались новыя сиды. Двѣ колонны пѣхоты выступили оттуда въ обходъ нашего праваго фланга и подъ убійственнымъ огнемъ нашихъ орудій двинулись еъ батареѣ. Наши снаряды укладывали ихъ сотнями, и часть ихъ обратилась въ бѣгство. Но другая упорно продвигалась впередъ, пользуясь мелкими овражками между лѣсомъ и батареей. Тамъ залегли густыя непріятельскія цѣпи.
Свинцовый градъ хлесталъ по щитамъ и металлическимъ частямъ нашихъ орудій.
Лежавшая впереди, какъ прикрытіе, наша пѣхотная цѣпь, убавившись наполовину, отошла и очутилась на самой батареѣ. Непріятельская пѣхота была менѣе чѣмъ ьъ 300 саженяхъ, нашимъ орудіямъ приходилось стрѣлять при самомъ короткомъ тех- ниче.ки возможномъ прицѣлѣ. На батареѣ царилъ настоящій адъ. Непрерывный ружейный огонь подступающей непріятельской пѣхоты, смертельный дождь спрятавшихся въ лѣсной опушкѣ нѣмецкихъ пулеметовъ и грозные удары до сихъ поръ необнаруженной далеко стоящей тяжелой германской артиллеріи. На батарею съ оглушительнымъ грохотомъ сыпались огромныя бризантныя гранаты, вырывая цѣлыя ямы и окутывая все кругомъ чернымъ ѣдкимъ дымамъ. Минутами среди орудій воцарялась тьма и отъ одного орудія было не видно другого.
Батарея была въ опасности.
Но новый командиръ ея не растерялся. Скромный и застѣн чивый въ живни, вдѣсь въ бою онъ былъ стремительный, горячій и веселый. Контуженный въ плечо и ногу, не укрываясь за щитами, онъ быстро переходилъ отъ одного орудія къ другому, видный врагамъ во весь ростъ, ободряя солдатъ шутками и остротами. Видя близко наступающую нѣмецкую пѣхоту, онъ бросился къ своимъ пѣхотинцамъ, бывшимъ уже на батареѣ и позади батареи: «Ребята! Неужели отдадите нѣмцамъ русскую артиллерію! Стыдно вамъ будетъ. За мной молодцы! Въ штыки!» II ободренная пѣхота вмѣстѣ съ артиллеристами бросилась впередъ бѣгомъ съ громовымъ «ура». И такова была бѣшеная стремительность ея напора, что въ двадцати шагахъ отъ нея нѣмцы не выдержали и обратились въ паническое бѣгство. Нѣсколько минутъ,—и все поле впереди до самаго лѣса опустѣло. Только груды нѣмецкихъ труповъ обозначали путь отступившаго непріятеля.
Оставивъ пѣхотныя цѣпи впереди, новый командиръ вернулся на батарею, и снова завязалъ правильный артиллерійскій бой съ далекой нѣмецкой артиллеріей. Его поддерживали двѣ другихъ нашихъ батареи..
Между тѣмъ отвѣтная непріятельская стрѣльба ослабѣвала. Надвигалась ночь. Быстро темнѣло, и само небо, одѣтое тучами, какъ будто хотѣло прекратить кровопролитіе.
Былъ полученъ приказъ отходить. На батареѣ было убито около 100 лошадей и около трети людей. Когда собрали наличныя запряжки, ихъ хватило только на четыре орудія. Остальныя вывезли на рукахъ и такъ катили болѣе версты до близлежащаго шоссе. Отправивъ четыре первыхъ орудія по назначенному пути на уменьшенномъ числѣ запряжекъ, командиръ подъ покровомъ темноты съ нѣсколькими запряжками и двумя десятками артиллеристовъ и случайныхъ пѣхотинцевъ вернулся за остальными и увеэъ ихъ по направленію К. Жестокій пулеметный огонь застигъ ихъ на дорогѣ. Немногимъ изъ этихъ храбрецовъ удалось вернуться. Поздней ночью командиръ и двое—трое уцѣлѣвшихъ присоединились къ ушедшей впередъ батареѣ. Его беззавѣтной отвагѣ дивился весь отрядъ. Счастливо войско, гдѣ есть такіе офицеры.
Была темная ночь. К. опустѣлъ. Выступившія части были уже далеко впереди. Только въ одномъ домѣ еще свѣтился огонь. Тамъ оставались, желая пропустить всѣ войска и уйти послѣдними, генералъ, начальникъ отряда, командиръ артиллерійской бригады и нѣсколько офицеровъ. У дома стоялъ эскортъ—три десятка казаковъ.
Я получилъ приказъ стать у площади между холмами съ пятью казаками, чтобы указывать отставшимъ дорогу.
Темная, безлюдная площадь. Сбоку мостикъ, надъ которымъ нависли деревья. Подъ ними стоимъ мы. Впереди въ полуверстѣ пылаетъ зажженный домъ, четкимъ факеломъ рисуясь на багровѣющемъ горизонтѣ. Въ деревнѣ въ нѣсколькихъ стахъ шаговъ загорѣлся другой, подожженный, какъ всегда бывало это, нѣмецкими шпіонами. Клубы пламенл и рои золотыхъ искръ, летящихъ въ черное небо. II отъ этого еще гуще и безпросвѣтнѣй темнота подъ деревьями.
Слышны шаги! Казаки насторожились. ІІхъ низкорослыя лошади словно срослись съ землей, точно присѣли, готовясь къ прыжку… Минута ожиданія!. <Кто идетъ?»—<Свои», слышится изъ темноты. Это уходятъ отставшіе и бредутъ легко раненые.
Вотъ прошли послѣдніе. Больше никого… Только ночь, только безлюдье, трескъ горящихъ домовъ и таинственная чернота, глядящая тысячью враждебныхъ глазъ. За деревней дробный трескъ пулеметовъ и грузное пыхтѣніе блиндированныхъ автомобилей. Эго непріятель шагъ за шагомъ занимаетъ оставденпыя позиціи, осторожно продвигаясь въ темнотѣ и прощупывая пулеметнымъ огнемъ пространство передъ собою.
„Ваше благородіе! Доложите генералу. Пора уходить. Сейчасъ нѣмецкіе разъѣзды займутъ деревню*,—шепчутъ около казаки. Опи опытны въ ночныхъ дѣлахъ и знаютъ хорошо, что при отступленіи нѣмцы идутъ по пятамъ, и кавалерійскіе ихъ разъѣзды черезъ часъ послѣ нашего ухода уже будутъ шнырять во всѣ стороны по очищенной пами мѣстности. Вду докладывать. Въ покинутомъ жителями домѣ, въ маленькой комнатѣ, должно быть, столовой начальника здѣшней почты молча сидитъ, нагнувшись надъ картой и прихлебывая ксфе, генералъ—начальникъ отряда. Невозмутимый шведъ, точный и неторопливый, суровый и твердый какъ сталь. Докладываю, что войска ушли въ путь, всѣ отсталые прошли, имъ указана дорога, больше нѣтъ никого, огонь пулеметныхъ азтомсбилей приближается къ деревнѣ и по указаніямъ казаковъ надо ждать появленія непріятельскихъ разъѣздовъ.
— Хорошо. Благодарю васъ. Не хотите ли кофе, прапорщикъ? Франко, еще кофе.
Проворный генеральскій вѣстовой Франко несетъ стаканъ чернаго кофе. Пью съ наслажденіемъ горячую влагу.
Опять молчаніе. Оно кажется безконечнымъ. Дремлю отъ усталости, сидя на стулѣ. Прошло еще минутъ двадцать.
— Ну, кажется, можно ѣхать,—сказалъ генералъ, подымаясь.
Въ совершенной темнотѣ, двумя группами, мы покинули К. Одной дорогой поѣхалъ начальникъ отряда со своимъ адъютантомъ, 2—3 офицерами и двумя десятками казаковъ, другою—командиръ артиллерійской бригады, съ нимъ его адъютантъ, я и десять казаковъ.
Намъ предстоялъ перегонъ верстъ 12—14. Сперва было темно, какъ въ могилѣ, послѣ моментами луна выплывала изъ ва рваныхъ тучъ и освѣщала шоссе, гдѣ мы ѣхали подъ сводами старыхъ вѣковыхъ деревьевъ. Иногда въ лунномъ свѣтѣ мы видѣли неподвижныя тѣла, простертыя по сторонамъ дороги. Сходили съ коней, смотрѣли. Эго отставшіе солдаты, ихъ на ходу сморила усталость, и они спали мертвымъ сномъ, тамъ, гдѣ свалились. Мы расталкиваемъ ихъ, приказываемъ идти дальше.
Вотъ кто то стонетъ у дороги. Кто это? Спѣшиваемся, подходимъ. Нашъ солдатикъ съ разможенной ногой,—вмѣсто ноги какіе то лохмотья.—Непонятно, какъ онъ могъ добрести сюда. Устраиваемъ его на какую то случайно подъѣхавшую, тоже отставшую телефонную двуколку и ѣдемъ дальше.
Меня клонитъ неодолимый сопъ. Чувствую, что спать нельзя, что кругомъ опасность, что надо ѣхать и все таки сплю. Усиліемъ воли заставляю себя открыть слипающіеся глава и ѣду дальше.
И снова зеленые своды, и силуэты всадниковъ, и лунные трепещущіе блики, и вновь темнота.
Вотъ все куда то отходитъ, уплываетъ. Яркій солнечный день… я у себя на дачѣ играю въ лаунъ-теннисъ. Летятъ мячи. Только мнѣ лѣнь отбивать удары. И откуда этотъ пронизывающій холодъ.
Я очнулся.
Свѣтитъ луна, но подъ густыми вѣтвями деревьевъ полутьма. Лошадь дремлетъ, уткнувшись носомъ въ дерево. Со мной никого. Я прислушиваюсь .. Ни голосовъ, ни ввука копытъ. Въ какую сторону ѣхать?.. Вынувъ компасъ, при лунномъ свѣтѣ пытаюсь опредѣлить направленіе. Рѣшаю,—направо.
Скачу, какъ только можетъ усталая лошадь. Версты черевъ три вижу конныхъ впер; дя. Это нашъ маленькій отрядъ.
Догоняю. Ѣдемъ въ молчаніи. Кругомъ тишина. Еще полчаса, и копыта нашихъ коней ввонко вастучали по вымытымъ дождемъ каменнымъ плиточнымъ мостовымъ.
По сторонамъ высятся громады каменныхъ домовъ. Выбитыя окна. Полуразрушенныя башни. Вотъ боковая стѣна обрушилась и въ зіяющій пролетъ смутно мерещатся какіе то шкафы съ книгами и покосившійся рояль съ оскаленной клавіатурой.
Эго покинутый жителями, разгромленный артиллеріей мертвый городъ Пилькаленъ.
(«У. Р.»).
Просмотр номера, в котором размещена публикация
PDF-версия создана в Лаборатории исторической и политической информатики ПГНИУ на основе оригинала, хранящегося в ГУК “Пермский краевой музей”, в рамках проекта РГНФ № 14-11-59003