О своей стране. О русском офицерстве

Название публикации: О своей стране. О русском офицерстве
Газета: Свободная Пермь
Дата: 12.02.1919.
Номер выпуска: 25.
Страница(ы): 2, 3
Автор: В. Иванов.
Тематический блок: Гражданская война.
Тема: Внутренняя жизнь России.
Рубрика как указано в источнике: .
Тип публикации: Статьи прочие.
Персоналии: .
Топонимы: .
Ключевые слова: Россия, офицерство.

Текст публикации

О своей стране.

О русском офицерстве

Тяжелые дни! Как ртуть под пальцами разбежалась Россия и ослабла связующая, организующая, оживотворяющая сила нации, сила народа, сила крови.

Единство! Но в чем найти его? Где обрести его золотой век Сатурна? Готовые схемы, делящие общество на классы, группы, и т. д., намечали нам таковые соединения, но, прочерченные по схемам, они относилась к обществу так-же, как относятся к широким полям и лесам нити и шкалы на стеклах артиллерийского бинокля, И роковым образом сдают эти группы. Как передробились, напр., такие яркие для стекол четкого социал-демократического бинокля группы—классы, как буржуазия, пролетарий н т. д. Тут образовались и сочувствующие, и большевики, и беднейшие и т. д., И Т. Д.

Между тем, есть одна группа которая заняла сейчас выдающееся положение, группа, не входящая ни в одну рубрику, группа, которую так ненавидят большевики, группа, члены которой при встречах бросаются друг другу в объятия к целуются, до такой степени спаяны они между с бой.

Группа эта—офицерство. Можно что угодно говорить про эту группу, во она прежде всего являет собою факт. Можно, конечно, усматривать классовые различия и к ней, но факт сибирской армии стирает именно эти самые различия.

На голову офицерства издавна сыпалось много нарекании. И что, в сущности, знали широкие круги общества о ней, на парадах, пожарах и народных волнениях огороженной винтовками, в обыкновенной жизни погонами и отданием чести; в литературе были свидетельства о ней, но или бледные, или такие, как „Поединоки Куприна, за черным бытовым флером которого не разглядели обыкновенной истории живой души. Остался сплошной ходячий анекдот “не военного быта”. И японская несчастная воина не вплела новые лавров к пыльным увядшим лаврам турецких, кавказских и отечественных походов.

Европейская война, с ее небывалым размахом, разбила узкие рамки военной касты. Почти вся интеллигенция пошла в солдаты пошла в народ в подлинном смысле этого слова, пошла в качестве офицерства. Почти сплошь юридические факультеты и молодая адвокатура вместо рыцарей слова и пера оказалось рыцарями меча. И в тяжелой, кошмарной действительности войны русское общество в их лице увидало то что ранее казалось анекдотом в его подлинном, настоящем свете.

Кровь, говорит Мефистофель, совсем особенная жидкость. В багровом свете получали свое значение те черты военной службы и жизни, которые копились веками и мудростью веков, ,Родной полк», ,родная дивизия “—выражения эти не метафоры лишь для тех, кровь которых может слиться каждую минуту в общем смертном потоке. И где может чувство единения быть крепче, как не там, где гибель и слабость одного грозит гибелью всей?

В непосредственной общения в землянках и халупах был узнан широкий русский народ, не оперные подрумяненные публицистикой крестьяне, а подлинные с их горем и нуждами. И еще одному выучился русский интеллигент—в качестве офицера, командира: чувству ответственности за тех, кто ему вручен.

К чему разные лукавые мудрствования там, где дело идет о библейских категориях – о жизни и о смерти. Каждое слово, каждое приказание должны быть наиделовиты: укор мертвецов страшнее укора живых.

Вот из этих элементов – старой мудрости войны, интеллигенции, крови, народа и деловитости родилась та общественная граница […] которая […] Такого сочетания […] аполитично; не революционный русский интеллигент в качестве офицера разложил армию: ее разложил темный крестьянин—солдат, на котором можно было обосновывать разные триады до поры, до времени, и который свято поверил в замечательнейшую Америку – социалистов всех мастей, что мир лучше воины, а хлеб лучше солода. Двеналтовские, Крылепки, Ремянниковы и т. д.—единицы. Да, пожалуй, офицерство политично—не только там, где лозунг Политики—поменьше политики. А может быть офицерство оказалось наилучшим политиком: в пору наибольших увлечений оно лишь с сомнением покачивало головой.

Удар большевиков против капитала,- нам, пермякам, это хорошо известно, – -пришелся не столько по коню, сколько по оглоблям. Называют же даму, которая ложилась спать, имея под подушкой круглую сумму денег, и, взятая однажды после третьих петухов, уже утренний чай пила в кругу родной семьи. Что было прятать под подушку бывшему офицеру, какому-нибудь учителю, счетоводу, студенту, выдернутому из повседневной жизни войной и запятнанному в этих глазах власть имущих? Мандат советского служащего.

Служили не одни офицеры, служили все столь же поголовно, сколь раньше все поголовно саботировали… и просили милостыню или грузили дрова. Во истину, Р. С. Ф. С. Р. была создана не столько товарищами, сколько миллионами барышень -машинисток, чиновников и студентов в форменных тужурках с черными и зелеными пуговицами в офицерами со следами погон. Как служили, как служат—это ясно: не даром 600 человек сибиряков захватили в Перми 10.000 пленных. Или так уж плохи русские офицеры, что не смогли сделать большевистскую армию лучше?

Среди в конец испуганных обывателей офицерский круг всегда был тем местом, где судили о политике очень здраво и очень горько. Былая дружба в одной части позволяла пишущему эти строки переправить одного из следующих отделов Совдепа в армию Корнилова, наглядно показывая, насколько те связи были крепче новых.

Правда, большевикам для их работы  нужны были как раз эти отмеченные у офицерства качества, деловитость, умение распоряжаться и т. д., почему много видных должностей и было занято офицерами. Но, говоря прямо, могли ли офицеры не служить? Неявка на регистрацию, уклонение от службы в красной армии были актом известного личного мужества, сознания гражданского долга, и нет такого государственно мыслящего, человека, который, поведение целой общественной группы оценивая бы с точки зрения долга. Сознание гражданского долга вообще слишком слаборазвито у нашего общества и странно было бы ждать его у одной его группы! Но сознание групповое, вместе с ясным пониманием положений вещей, да позволительно мне будет утверждать, никогда не оставляло офицерства. И если против офицерства возможны нападки, то всегда лишь персональные и отнюдь не общие. Как офицерство — оно и сейчас наилучший материал в гражданской войне, а в происшедшей виноваты все!

С такой точки зрения, с персональной, следует оценивать и тех из б. офицеров. которые уехали с большевиками, служат у них. Они—большевики, бывшие офицерами, но не офицеры, ставшие большевиками. Они знают военное дело так же, как может знать и всякий—военные уставы можно купать где угодно. Характерное явление—в большевистской армии значительную роль играет именно нестроевой элемент: кто не знает телефонистов, каптенармусов, портных, докторов в роли командиров рот и даже отдельных частей.

Необходимо отметить еще одни момент: молодость действующего в наст. время офицерства. Сколько носились с разными проектами омоложения офицерства в былое время я как оно омоложено теперь! Только пламенная Корсика взращивала прежде столь ранние цвети, как ныне холодная Сибирь. и большинство—офицеры военного времени— студенты, бухгалтеры, учителя, агрономы— все народ, в лучшей смысле этого слова, подлинный, здоровый русский народ.

_______

Тяжело дело кропя, тяжелы его жертвы, дороги его результаты. И если перед л и дом мира Россия требует не забыть ее жертв на алтарь дела культуры, то и Офицерство должно гордо помнить, что не одна капля ого крови, его пота сгорела в пламени этого дела. Народы, к сожалению, в развитии своем не идут тем путей, который чертит им логика и задача мудрого правится пользоваться свойствами ни трупа. И одна из важнейших задач—то, что поддерживало до сии пор офицерство в его единстве, эту тайную связь крови поддержать, организовать, раздуть теплящийся ее огонек. Ум и организационный талант, вдохновенный руководитель, пример, который ведет и деловитость, деловитость без конца,—вот кто поможет сковать стальным каркасом офицерства в единый монолит. вооруженный русский народ. А порукой в этом те мерзлые кровавые трупы русских офицеров, которые в дровнях тянутся в Пермь для погребения. Как они не продали России, так не предадут ее и братья их.

В. Иванов.

 

Просмотр номера, в котором размещена публикация


PDF-версия создана в Лаборатории исторической и политической информатики ПГНИУ на основе оригинала, хранящегося в ГУК “Пермский краевой музей”, в рамках проекта РГНФ № 14-11-59003